Виктор Петрович Лукинов, машинист обходчик турбинного оборудования 7 группы.
За отношение к работе награжден медалью «За труд и доблесть», а портрет занесен на Доску почета предприятия. Но не только работой живет В.Лукинов. Иногда, он прикасается мыслью к изящной словесности. Подтверждение этому этот рассказ.
Коллеги
Петрову стукнуло пятьдесят, как на него вдруг накатило: ни с того, ни с сего прорезался писательский зуд. За полгода он умудрился написать памфлет и весьма сложное литературное произведение, начинающееся очерком, резко переходящим в эссе, и также резко заканчивающийся новеллой.
Как всё это обозвать, Петров ещё не придумал. - Пусть критики разбираются, на то они и учились, - думал новоявленный творец и понес труд в местную газету.
Редактор затравлено взглянул на настырного посетителя.
- У нас места в номере уже нет.
- Ничего-ничего, я вам тут оставлю папочку, может, на досуге посмотрите. Мне, понимаете, нужно мнение профессионала, - заскромничал писатель.
Через неделю, полный радужных надежд,
по дороге в редакцию он думал:
- Ну, ладно, укажет на пару - тройку огрехов, а эдак на номеров восемь -
десять, минимум по полосе в каждом, можно рассчитывать.
Редактора застал он за телефонным разговором.
- Да! Да, меня вчера тут уже снимал с работы начальник, так что вы не оригинальны. Петрову он кивнул на стул и, поговорив ещё на повышеных тонах, положил трубку.
- Я к Вам за приговором, - сострил Петров.
- Вы извините, я не дочитал вашу рукопись, ну да это и не так важно - круто начал редактор. Понимаете, начало мне понравилось... ребята куда-то едут... ну, а затем... вдруг какой-то исторический экскурс. Если уж вы хотели написать эссе, то его надо было создавать отдельно. Чувствуется, что материал вы знаете, но нужно подавать его так, что-бы мне было интересно узнавать, а что же там дальше? Вам необходимо познакомиться со специальной литературой, к примеру “Я читаю рассказ” Сергея Антонова, “Искусство деталей” Ефима Добина. Если хотите, могу дать почитать.
Слегка огорошенный автор, всё же нашёл в себе силы не потерять лицо.
- Ну что ж, будем работать, совершенствоваться, так сказать.
… Редактор его не убедил. Он рылся в домашней библиотеке, перечитывал классиков, сравнивал, анализировал. Вроде бы редактор прав, а вроде бы и нет. Очень уж не хотелось Петрову признавать, что его добросовестно сколоченная вещь, стоившая многих бессонных ночей и головной боли, не есть литературой.
- Нет пророка в отечестве, нужно попытать счастья в столице, - решил он и решительно набрал номер редакции.
На другом конце отозвался женский голос:- “Вопросы и Ответы” слушают.
- Девушка, - с вами говорит ваш постоянный читатель. Скажите, а вы принимаете материал только от штатных корреспондентов, или от, так сказать, “художественной самодеятельности” тоже?
- Ну почему же, - ответила трубка приятным женским голосом - можете отправить вашу корреспонденцию в наш адрес, в отдел писем.
- Я буду завтра проездом в столице, нельзя ли занести его лично? - приободрился Петров.
- Вы, наверное, хотите встретиться с главным редактором? - догадалась девушка.
- Да, очень бы хотелось, получить так, сказать консультацию. Скажите, у него определённые часы приёма?
- Нет, - ответила девушка - в любое время, только его очень трудно застать.
Вечером того же дня, он лежал на верхней полке плацкартного вагона и размышлял...
“Вопросы и Ответы” были газетой известной. Появилась она ещё в “застойные” времена и сразу же резко выделилась среди прочих подачей материала. В середине восьмидесятых “Вопросы и Ответы” достигли пика популярности. После того как застой резко перешел в отёк, а затем и вовсе началось отторжение тканей, тираж газеты съёжился, но теперь уже имя фирмы работало на саму фирму и держало её на плаву.
На следующее утро, Петров сошел на столичный перрон. Позвонив из таксофона, он удостоверился, что неуловимый редактор не появлялся и будет, скорее всего, после обеда. Петров решил устроить себе экскурсию - покататься на метро и в прочем муниципальном транспорте, побродить по наиболее замечательным местам столицы.
На книжном рынке, с прилавков в твёрдых и мягких обложках, полуодетые и вовсе без ничего глянцевые красотки томно глядели на Петрова. В последнее время спрос на них упал, но зато твёрдо стояли в цене “менты” и “буржуи”.
На десерт Петров приберёг своё любимое место, которое навещал каждый раз, когда бывал в столице. Здесь под нержавеющей дугой гранитные казаки братались с гранитными же боярами. За дугою располагалась смотровая площадка. С неё открывался великолепный вид на могучую реку, на заросшие деревьями острова, на привольно раскинувшийся на той стороне красавец город. Около трёх часов дня Петров вышел на конечной станции метро и двинулся к редакции. Над скромной дверью, в торце жилой многоэтажки, красовалась вывеска “Вопросы и Ответы”. Под ней стояла и курила стройная худощавая девушка с короткой стрижкой.
- Не подскажете, редактор у себя? - обратился к ней Петров.
- Посмотрим, - сказала девушка, метким щелчком отправляя окурок в урну. - Идём.
Коридор был точь-в-точь как в жилой палубе рыболовного траулера. «Каюта» редакции была третьей по счёту от входа в коридор. За тесноватым предбанником находился миниатюрный кабинет редактора. Он говорил по телефону. На стене золотом по фанере было начертано: “На любой вопрос - любой ответ!”
Завидев Петрова, он закричал в трубку: - Извини дорогой, похоже, ко мне явился автор. И обращаясь к Петрову: - Ведь, правда, автор?
- Ну, это вам судить, - скокетничал тот.
- Автор, автор, по глазам вижу, - развеселился редактор, но весёлость эта показалась Петрову подозрительной. - Слушаю Вас?
- Хотелось бы услышать мнение специалиста, стоит ли мне заниматься этим, - оробев, протянул свою папку Петров. - Объём довольно большой, может, я оставлю вам этот экземпляр?
- Ну уж нет, поверьте, я достаточно опытен в таких делах и смогу сразу дать ответ. Даже не пытаясь изобразить на лице лёгкую заинтересованность, он равнодушно листал страницы, затем закрыл папку и решительно протянул ее автору.
- Нет, это всё что угодно, но только не журналистика.
- Вы хотите сказать, что напечатать это невозможно?
- Мы, слава Богу, живём сейчас в достаточно свободной стране, и печатать можно всё что угодно... за свои деньги, - с раздражением бросил редактор.
Извините, но мне нужно выйти покурить.
На общедоступном языке это означало: - А не пошёл бы ты, парень...?
Петров поднялся.
- Благодарю.
Редактор вдруг схватил с полки какую-то книжицу и сунул её в руки Петрову:
- Вот возьмите, я вам это дарю, как пример того, что за деньги, свои или спонсора, можно издавать то, что литературой назвать нельзя. Вы были на нашем книжном рынке?
Петров кивнул.
- Ну, так о чём тогда вам ещё рассказывать?
- А можно ли сочетать в одном произведении и очерк, и эссе, и новеллу? - попытался выжать из встречи с мэтром хоть какую-то пользу Петров.
- Ну, как вам сказать, - материться нехорошо, но бывает, матерятся очень талантливо.
Не доходя до станции метро, в скверике, Петров присел на скамейку и вытащил подаренную книжицу. С глянцевой задней обложки улыбалась миловидная блондинка, а ниже было написано: “Я зарабатываю свой хлеб не в поте лица, а в творческом полёте вдохновения!”
А дальше девушка рассказывала о том, что она, хоть никогда и не училась журналистике, зато публикуется в лучших изданиях, а заодно представляет прессу страны на европейских семинарах, и даже неоднократно награждалась почётными грамотами, дипломами, и ценными подарками за свои журналистские работы. Далее следовала благодарность “богатенькому Буратино” за издание книжки.
- Всё-таки коллега не прав, - подумал он. - И Пикуль, и классики стоят на Петровке не меньше “ментов” и “буржуев”.
Вечером, сев с полуразрушенного, как после ракетно-бомбового удара перрона, в новенький вагон и расстилая чистый матрац и белоснежные, без единой дырки простыни, Петров с удовлетворением подумал.
- А жизнь-то, налаживается!
