("Project Syndicate", США)
Даниэль Грос (Daniel Gros)
10 лет назад Германию считали больным человеком Европы. Ее экономика погрязла в
рецессии, в то время как остальная Европа восстанавливалась; уровень
безработицы в ней был выше, чем в среднем по еврозоне; она нарушала европейские
правила бюджета, поддерживая чрезмерный дефицит; а ее финансовая система была в
кризисе. 10 лет спустя Германия считается образцом для подражания для всех
остальных. Но так ли это?
При рассмотрении того, какие уроки из изменения Германии стоит применить к
другим странам еврозоны, следует различать между тем, что может сделать
правительство, а что остается на ответственности бизнеса, работников и общества
в целом.
Одна область, в которой правительство несет явную ответственность – это
государственные финансы. В 2003 году Германия имела бюджетный дефицит близкий к
4% ВВП ‑ возможно, не такой высокий по сегодняшним меркам, но выше, чем в
среднем по ЕС на тот момент. Сегодня Германия имеет сбалансированный бюджет, в
то время как большинство других стран еврозоны имеют дефициты выше, чем в
Германии 10 лет назад.
Поворот в государственных финансах в Германии был обусловлен, главным образом,
сокращением расходов. В 2003 году общие расходы правительства составили 48,5%
ВВП, что выше среднего по еврозоне. Но в течение следующих пяти лет расходы
были сокращены на пять процентных пунктов ВВП. В результате, в канун Великой
рецессии, которая началась в 2008 году, соотношение расходов в Германии было
одним из самых низких в Европе.
Но правительство не могло справиться с ключевой проблемой в Германии – ее
ощутимым отставанием в конкурентоспособности. Сегодня это трудно представить,
но в течение первых лет существования евро Германию широко считали
неконкурентоспособной вследствие высокой заработной платы.
Когда был введен евро, было широко распространено опасение, что проблема конкурентоспособности
Германии не будет решена, потому что власти больше не смогут корректировать
обменный курс. Но, как мы теперь знаем, Германия снова стала
конкурентоспособной ‑ слишком конкурентоспособной по некоторым данным,
вследствие сдерживания заработной платы и структурных реформ, повышающих
производительность.
В действительности этот анализ – это только половина правды. С одной стороны,
сдерживание роста заработной платы было ключевым элементом, хотя правительство
не могло навязывать его. Устойчиво высокий уровень безработицы вынудил
работников смириться с более низкой заработной платой и более продолжительным
рабочим днем, в то время как заработная плата продолжала увеличиваться на 2-3%
в год в периферийных странах еврозоны, в которых был бум.
С другой стороны, в то время как немецкое правительство действительно провело
важные реформы рынка труда около 10 лет назад, эти меры не оказали заметного
влияния на производительность. Все доступные данные показывают, что в Германии
был один из самых низких уровней роста производительности в Европе за последние
10 лет.
Это не удивительно, учитывая отсутствие каких-либо реформ вообще в сфере услуг,
которая широко считается чрезмерно регулируемой и охраняемой.
Производительность производства несколько выросла, благодаря интенсивной
международной конкуренции. Но даже в Германии сектор услуг остается в два раза
больше отраслей промышленности.
Таким образом, для получения значимого роста производительности в экономике
Германии были необходимы глубокие реформы в сфере услуг. Но этого не произошло
даже в 2003 году, потому что все внимание было сосредоточено на международной
конкурентоспособности и производстве.
Тем не менее, немецкая модель действительно может преподать некоторые полезные
уроки критикуемым сегодня периферийным странам еврозоны. Долгосрочная бюджетная
консолидация требует, в первую очередь, ограничения расходов; а реформы рынка
труда со временем могут обеспечить занятостью маргинальные группы.
Но самой большой проблемой для таких стран, как Италия или Испания, остается
конкурентоспособность. Периферия может снова вырасти, только если ей удастся
больше экспортировать. Заработная плата уже падает под тяжестью чрезвычайно
высокого уровня безработицы. Но это самый болезненный выход, и он порождает
напряженную социальную и политическую нестабильность. Гораздо лучший способ
снижения затрат на рабочую силу состоит в повышении производительности ‑ и
Германия не является моделью в этом отношении.
К счастью, однако, некоторые периферийные страны теперь вынуждены под давлением
своих кредиторов проводить коренные реформы не только своих рынков труда, но и
их секторов услуг. Реформы, даже если первоначально проводимые под давлением,
представляют собой сильные основания для оптимизма. Со временем они будут
способствовать производительности и гибкости, а страны, которые проведут их
тщательно, таким образом, станут более конкурентоспособными.
Самый важный урок, который вышел из поворота судеб в еврозоне в течение
последних 10 лет, заключается в том, что не следует экстраполировать от
кратковременных трудностей. Реформы, проведенные в некоторых периферийных
странах, гораздо глубже, чем те, которые были проведены в Германии 10 лет
назад. Те страны, которые будут придерживаться этих реформ, вполне могут стать
более компактными и конкурентоспособными.
Те, кто не будут делать этого (Италия, похоже, движется в этом направлении)
застрянут в ловушке низких темпов роста надолго, в то время как лидирующее
положение Германии не гарантировано навечно. Трудно определить, в каком
положении окажутся отдельные страны через 10 лет, и текущая иерархия в рамках
европейской экономике может быстро измениться.
Даниэль Грос (Daniel Gros) – директор
Брюссельского Центра политических исследований. Работал в МВФ, был экономическим
советником в Еврокомиссии, Европарламенте и у премьер-министра и министра
финансов Франции. Редактор Economie Internationale и International Finance.
Оригинал публикации: Learning from
Germany
