Контрразведчики идут в бой первыми

КОНТРРАЗВЕДЧИКИ ИДУТ В БОЙ ПЕРВЫМИ

В начале войны оперативная работа была не главной задачей особистов

Материал подготовлен по воспоминаниям генерал-майора КГБ СССР Михаила Белоусова, в 1941-м старшего уполномоченного, вышедшего из окружения в составе взвода особистов. Войну закончил в Австрии, с 1946 по 1958 гг. работал в особых отделах КГБ Балтийского флота, Прибалтийского, Приморского, Прикарпатского и Киевского военных округов. С июня 1958 г. - начальник Особого отдела КГБ по Группе советских войск в Германии, с июля 1962 по август 1966 г. - начальник Особого отдела по Киевскому военному округу.

Спустя месяц после начала Великой Отечественной - 17 июля 1941 года Третье управление Наркомата обороны (военная контрразведка) было реорганизовано в Управление особых отделов НКВД СССР во главе с Виктором Абакумовым, а его прежний руководитель бригадный комиссар Анатолий Михеев по его просьбе был направлен в действующую армию на должность начальника Особого отдела Юго-Западного фронта. Следует отметить, что на решение Михеева повлияла фальсификация уголовного дела командующего Западным фронтом Павлова, в которой он был вынужден принять участие по указанию замнаркома обороны Льва Мехлиса. Грязным интригам бригадный комиссар предпочел передовую.

С ЛУБЯНКИ - НА ПЕРЕДОВУЮ

Уже в 4 часа утра машина с Михеевым, которого сопровождали заместитель капитан Петров, старший оперуполномоченный Белоусов и адъютант лейтенант Пятков, выехала из Москвы в Бровары - местечко под Киевом, где располагался штаб фронта. Но прибыть на следующий день, как планировали, контрразведчикам из-за разбитых дорог не удалось. Лишь через трое суток новый начальник Особого отдела смог представиться командующему фронтом генерал-полковнику Михаилу Кирпоносу и начальнику штаба генерал-лейтенанту Максиму Пуркаеву. В беседе Михеев заверил, что первостепенной задачей особого отдела будет содействие выполнению задач, стоящих перед командованием фронта. В выступлении перед оперсоставом он особо отметил одно из основных требований Государственного комитета обороны к военным контрразведчикам - совместно с командирами и политработниками бороться за поддержание высокого боевого и морального духа войск.

Вечером этого же дня Михеев, взяв с собой Пяткова, Белоусова, а также старшего оперуполномоченного Горюшко, отправился на передовую. Лишь одному из офицеров "посчастливилось" до этого принять участие в боях с гитлеровцами. На третий день войны, 24 июня, Горюшко вместе со старшим лейтенантом Котовенко были командированы в 16-ю армию. На пути к Шепетовке они неожиданно стали свидетелями выброски с самолетов немецких диверсантов. Офицеры решили разделиться: Котовенко поехал в город за подкреплением, а Горюшко остался наблюдать за действиями диверсантов. За время ожидания он умудрился раздобыть немецкий автомат, обезвредив запутавшегося в своем снаряжении во время приземления парашютиста. Прибывший с Котовенко взвод пограничников открыл по диверсантам плотный огонь, и через двадцать минут от шестидесяти фашистов в живых осталось только двое. На допросе они показали, что группа имела задание вывести из строя шепетовский железнодорожный узел, что парализовало бы работу четырех прифронтовых дорог. Адъютант Михеева Пятков получил боевое крещение в августе 1938-го во время боев у озера Хасан. В одном из батальонов полка, который курировал оперуполномоченный Особого отдела по 40-й дивизии Пятков, были убиты командир и начальник штаба. Особист принял командование на себя: в течение двух суток батальон отражал атаки противника, уничтожив до двухсот японцев.

Группа во главе с Михеевым направилась на левый фланг Киевского укрепрайона. На этом участке, обороняемом 147-й стрелковой дивизией полковника Потехина, существовала наибольшая опасность выхода немцев к Днепру. На позиции одной из рот, от которой после десяти вражеских атак в этот день осталось только восемь человек, группе довелось участвовать в отражении одиннадцатой танковой атаки немцев, причем Горюшко удалось связками гранат поджечь два танка. Перед возвращением в отдел Михеев попросил офицеров не распространяться об этом случае - дескать, скажут: "Зачем их туда понесло?", но при этом добавил, что ему было очень важно на себе ощутить психологическое состояние красноармейца в момент фашистской атаки и без посредников оценить оперативную работу на передовой.

На следующее утро после трехчасового отдыха Михеев уже получал директиву из Москвы: "Оказать помощь командованию фронта в наведении порядка в прифронтовой полосе и в пополнении частей людьми". Для выполнения второй части задачи буквально за день было организовано несколько десятков оперативных групп, каждая из которых состояла из 3-4 человек во главе с оперработником. Пришлось задействовать весь резерв оперсостава Особого отдела фронта. Эти группы должны были собирать из военнослужащих и военнообязанных, оказавшихся по различным причинам в прифронтовой полосе, воинские подразделения по 40-60 человек и отправлять их на передовую. Также было образовано несколько оперативных групп для поддержания порядка на переправах через Днепр в районе Киева и на железнодорожных станциях, примыкающих к линии фронта. Им поручалось обеспечивать продвижение эшелонов и транспортов с людьми, оружием и боеприпасами на передовую, а с ранеными, детьми, женщинами и стариками - в тыл.

Таким образом, в том, что командованию Юго-Западного фронта удалось к концу июля достигнуть перелома в боеспособности войск и не допустить сдачи противнику столицы Украины, была и заслуга чекистов. Для наступления на киевском направлении гитлеровцы были вынуждены вводить здесь новые и новые резервы или перебрасывать войска с других фронтов. Каждый километр на подступах к Киеву давался им с большими потерями. Если в течение первого месяца войны противнику удалось продвинуться более чем на 700 километров, то во второй месяц темп наступления снизился в 10-12 раз. За проявленные в этих боях отвагу и смелость Военный совет фронта представил к наградам майора госбезопасности Черника, капитана Петрова, старших лейтенантов Базанова, Котовенко, Чуракова и младших лейтенантов Горюшко, Комяхина, Красножена, Петрова, Семенова и других.

9 августа 1941 года около трех десятков немецких танков, поддерживаемых полком пехоты, прорвав оборону на левом фланге Киевского укрепрайона, захватили хутор Совки - пригород Киева. Это означало реальную угрозу вступления немцев в город, захвата мостов через Днепр, окружения советских частей западнее Киева. Задача уничтожить авангард противника была возложена на воздушно-десантную бригаду полковника Родимцева и 206-ю стрелковую дивизию, вернее, на то, что от нее осталось после ожесточенных боев. Поднять людей в атаку можно было только личным примером, и генерал Кирпонос обратился за помощью к Михееву. Прибывшие по его указанию в расположение частей заместитель начальника Особого отдела Петров и оперработник Горюшко помогли командирам подготовить подразделения к бою и сами возглавили атаку красноармейцев. Группировка немцев, прорвавшаяся в Совки, была уничтожена. Таким образом, приказ Гитлера, о котором рассказали на допросах пленные, - "Овладеть Киевом 10 августа!" - остался невыполненным. В этом бою Петров был тяжело ранен. Горюшко вынес его с поля боя, а сам заменил погибшего пулеметчика.

ОКРУЖЕНЫ - НЕ ЗНАЧИТ ПОБЕЖДЕНЫ

21 августа немцы начали новое наступление уже на правом фланге фронта. Войска 27-го стрелкового корпуса были вынуждены отступить, а штаб фронта - передислоцироваться в Прилуки. 14 сентября после соединения немецких танковых войск вблизи станции Ромодан штаб фронта, Военный совет и Особый отдел оказались в окружении. В этой ситуации Михеев приказал сформировать из сотрудников отдела, находящихся в Прилуках, и одной роты батальона охраны три боевые группы. Первая - семь человек во главе с ним самим - оставалась с Военным советом фронта; вторая - весь оперсостав отдела - должна следовать со штабом; третья - вспомогательные подразделения отдела - с остальными войсками. Инструктируя подчиненных, Михеев напомнил требования приказа Наркома обороны выходить из окружения не в одиночку, а большими отрядами, с боями, в результате которых противнику наносились бы потери в живой силе и технике.

Вторая группа, переправившись через реку Многа, выдвинулась в село Городище, где, как оказалось, уже находился Военный совет. Вечером 19 сентября по распоряжению Михеева оперработники собрались в кленовой роще на южной окраине села. Вышедший к строю из 62 чекистов начальник Особого отдела объявил следующее:

- Военный совет решил использовать последнюю возможность для выхода из создавшегося положения. Для этого он организует отряд прорыва в составе двух взводов: первого - из вас, чекистов, и второго - из красноармейцев комендантской роты штаба и пограничников, охраняющих Военный совет. Командиром взвода особистов я назначаю старшего лейтенанта госбезопасности Оксеня. Командиром второго взвода назначен пограничник майор Ширяев, а всем отрядом будет командовать начальник войск охраны тыла полковник Рогатин.

Боевую задачу взводу особистов ставил лично начальник штаба фронта генерал Тупиков, закончивший инструктаж словами:

- Если вам удастся прорвать немецкое окружение села, то Военный совет пойдет за вами, а если здесь сложите головы, то Родина не забудет вас.

Взвод Оксени атаковал немецких автоматчиков, расположившихся на склоне высоты, и минут через двадцать уничтожил их. Примерно через час, переправившись через Многу и продвинувшись еще на три километра до села Мелехи, взвод особистов соединился со взводом майора Ширяева. Подсчитали потери. Оба подразделения потеряли по десять человек убитыми, вышли из строя оба приданных броневика. В Военный совет были посланы два пограничника с донесением о том, что путь из Городища свободен. Вечером отряд продолжил движение в направлении села Сенча. 26 сентября, измотанный переходами и многочисленными стычками с отдельными немецкими заслонами и колоннами, взвод из 18 чекистов после переправы через реку Псел вышел в расположение 5-го кавалерийского корпуса.

После получения донесений о том, что маршрут свободен, Военный совет вскоре убыл из Городища, но был вынужден из-за неисправности мостов до полуночи задержаться на переправах в селах Загребелье, Вороньки. Но затем генерал Кирпонос несколько изменил направление движения, отклонившись на запад от того маршрута, которым проследовали особисты. Почему было принято такое решение, доподлинно неизвестно. Можно лишь предполагать, что командующий при этом учитывал задачи, поставленные им еще двум большим отрядам - генерала Потапова и генерала (будущего маршала) Баграмяна - прорвать и захватить мосты через реку Сула.

Быстро догнав колонну штаба и тыловых подразделений 5-й армии во главе с генералом Потаповым, группа Военного совета застала рассвет 20 сентября западнее хутора Дрюковщина. На светлое время суток Кирпонос приказал отряду, имевшему в составе порядка 800 человек, укрыться в урочище Шумейково, чтобы ночью продолжить прорыв. Но, как только начал рассеиваться утренний туман, над урочищем появился немецкий самолет-разведчик, а часа через полтора со стороны Лохвицы подошло с десяток немецких танков и десятка два автомашин с пехотой. Немцы плотным кольцом окружили урочище и открыли по нему пулеметный и артиллерийско-минометный огонь. По приказу Кирпоноса находившиеся с ним штабные командиры, политработники и чекисты стали перегруппировывать подразделения для отражения атаки фашистов.

Те, кто повели в контратаку свои подразделения первыми - адъютант Михеева лейтенант госбезопасности Пятков, младший лейтенант госбезопасности Горюшко, начальник Особого отдела 5-й армии капитан госбезопасности Белоцерковский, начальник штаба этой армии генерал Писаревский - погибли. Горюшко замахнулся на танк гранатой, но не успел ее бросить, так как был скошен пулеметной очередью. Пятков был тяжело ранен в живот и некоторое время оставался на поле боя, но при угрозе захвата его немцами застрелился. Личным примером поднимали людей в бой и комиссар госбезопасности Михеев, дивизионные комиссары Рыков и Никишев, генералы Потапов, Тупиков и Кирпонос. Начальник Особого отдела фронта был ранен, а командующий фронтом - убит.

Столкнувшись с ожесточенным сопротивлением, к вечеру противник прекратил атаки. Ночью оставшиеся в живых, не теряя надежды на прорыв, организовались в несколько небольших групп и выбрались из урочища. Группа генерала Тупикова двинулась в северном направлении, но, пройдя лишь километр, у хутора Овдиевка напоролась в темноте на засаду немцев. В ходе завязавшейся перестрелки начальник штаба фронта также был убит. Группа Михеева в составе Якунчикова, члена Военного совета 5-й армии дивизионного комиссара Никишева, начальника Особого отдела одной из дивизий этой армии старшего лейтенанта государственной безопасности Стороженко и трех красноармейцев из взвода охраны направилась на восток. Шли очень медленно. Михеев опирался на палку, волоча раненую ногу. Голова была забинтована. Якунчиков уже несколько дней страдал сильными болями в области сердца. Его хотели понести, но он отказался и шел сам. Утро 21 сентября застало эту группу в двух километрах юго-западнее села Исковцы Сенчанского района. Здесь на поле, в копнах, и решено было дождаться вечера. Но вскоре на этом поле появились немецкие танки и стали утюжить копны. Танки гонялись за выбегавшими из-под копен людьми и расстреливали их. Гранат ни у кого не было. Михеев со своими товарищами пытался укрыться в соседнем овраге, но танк преследовал их до самого обрыва... Начальнику особого отдела фронта было тридцать лет. 18 сентября 1976 года, в канун 35-й годовщины этого боя, около урочища был открыт памятный монумент.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

После войны история гибели командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника Михаила Кирпоноса стала предметом обсуждения военных историков, большинство из которых пришло к выводу, что роковую роль в этой трагедии сыграло упорное пренебрежение Ставки Верховного главнокомандования, возглавлявшейся Иосифом Сталиным, реальной обстановкой. В 1964 году "Военно-исторический журнал" привел воспоминания очевидцев, расставившие точки над "i".

11 сентября 1941 года, когда 2-я армия и 2-я танковая группа гитлеровской группы армий "Центр" с севера вышла в район Конотопа, а 1-я танковая группа с юга развивала удар ей навстречу с кременчугского плацдарма, Военный совет юго-западного направления, членами которого были маршал Семен Буденный и будущий первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев, доложил в Ставку, что избежать окружения советских войск можно только путем их отвода из киевского выступа на рубеж реки Псел. Однако Ставка, не представлявшая себе истинных размеров опасности, потребовала удерживать Киев любой ценой. 14 сентября противник замкнул кольцо окружения. Военный совет юго-западного направления по инициативе Хрущева взял на себя ответственность за осуществление предложенного им решения и 16 сентября устно через начальника оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта генерал-майора Ивана Баграмяна дал генерал-полковнику Кирпоносу приказ о выводе войск из окружения. Поскольку такое решение противоречило приказу Сталина, командующий фронтом решил согласовать решение Главкома юго-западного направления со Ставкой. Но только в 23.40 17 сентября он получил от Шапошникова ответ Сталина: Верховный разрешил оставить Киев, но о выводе войск фронта на тыловой рубеж никаких указаний не дал. Глубокой ночью 18 сентября генерал Кирпонос отдал приказ всем армиям фронта. Но войска потеряли драгоценное время, которое могло быть использовано для организованного отхода и прорыва пока еще слабого фронта окружения.

"Военно-исторический журнал" также показал необоснованность получивших широкое распространение слухов о том, что генерал Кирпонос покончил жизнь самоубийством. Это, в частности, утверждали Уманский (На боевых рубежах. М.: Воениздат, 1960. С. 60-61), Волынский (журнал "Новый мир", N 1, 1963. С. 117), а также писатель Успенский в книге "Неизвестные солдаты"), никто из которых не был очевидцем событий.

Единственным оставшимся в живых свидетелем гибели генерала Кирпоноса был его порученец Военного совета старший политрук Жадовский. Во время одной из атак генерал Кирпонос был ранен в левую ногу - ему перебило берцовую кость ниже колена, но продолжал получать сведения об обстановке и давал соответствующие указания. Около 7 часов вечера у родника вблизи щели, на краю которой сидел Кирпонос, примерно в 3-4 метрах от него разорвалась мина. Один осколок пробил каску с левой стороны головы, второй ударил в грудь около левого кармана кителя. Раны оказались смертельными. Чтобы немцы не установили факт гибели командующего фронтом, перед тем как захоронить тело, офицеры сняли с него драповую шинель, срезали с кителя петлицы со знаками различия, сняли звезду Героя Советского Союза N 91, вынули из кармана документы, расческу, платок и письма.

В октябре 1943 г., через месяц после освобождения Сенчанского района, Жадовский по заданию Генштаба принял участие в работе специальной комиссии по установлению местонахождения останков Кирпоноса, в которую также были включены представители ГУК Наркомата обороны, газеты "Красная звезда", НКВД, партийных органов и врачи. В акте судебно-медицинской экспертизы указано, что "покойному при жизни были нанесены осколочные огнестрельные ранения в области головы, грудной клетки и левой голени", что исключает версию самоубийства.

Владислав Крамар